Натэлла Сперанская, философ, публицист, лидер Евразийского Союза Молодежи

Тезисы доклада

1. В эпоху смены парадигм, в условиях тотальной десакрализации и деонтологизации, уже нельзя говорить о сакроцентричной реальности. Исторический процесс подошёл к точке, где ницшеанские слова «Бог умер» стали приговором целой эпохе. Предпосылки европейского нигилизма, предсказанного Ницше, возникли с разрыва онтологического характера, уничтожившего все связи человека с трансцендентным миром. Произошёл подлинный триумф «человеческого, слишком человеческого».

2. В эпоху Постмодерна человек оказался жертвой неумолимой destructio. Экзистенциальный кризис, с которым он столкнулся, выявил, посредством травматического опыта, человек какого типа бьётся в темнице последнего века. Прошедших испытание «смертью Бога», тех, что остались в мире, лишенном всяких опор, мире «обезбоженном», «расколдованном», пустынном, Юлиус Эвола относил к «обособленным», «дифференцированным» людям, степень воли которых оказалась настолько сильна, что позволила им выдержать жизнь в мире, не имеющем смысла. Им удалось кардинально изменить свой онтологический статус.

3. Идёт ли речь о сверхчеловеке? Эвола делал различие между понятиями «сверхчеловек» и «посвящённый». Первый описывается им как  «крайнее и проблематичное увеличение мощи вида «человек». В отличие от него, посвящённый не является человеком вообще. Это Радикальный Субъект, чья воля к власти или, пользуясь понятиями Новой Метафизики, постсакральная воля, утверждает его трансцендентность, не образуя никаких связей с бытием как таковым.

4. Вся современная западная цивилизация есть мир, где ницшеанский приговор выражает себя в символе распятия без Распятого. Мы стоим у пустого креста, с которого никто не взывает к Отцу.

5. Но почему Бог позволил себя убить, почему Первоначало удалилось, уступив место тому кошмару Кали-юги, который мы имеем несчастье наблюдать? Эти вопросы ставит Новая Метафизика. Перед нами есть два пути, и мы должны сделать выбор: или мы говорим о Новой Метафизике, или не произносим ни слова. Молчание – единственно возможный путь для человека, не способного или не желающего преодолеть свою ограниченность. Говорить о Новой Метафизике вправе только «победитель Бога и ничто». О ком идёт речь? О новом акторе Постмодерна. Об инициированном в конце мира, о Радикальном Субъекте.

6. Необходимо поставить вопрос о возможности инициации в современном мире. Огромное количество организаций, рассеянных по всему миру, имеют в своём арсенале посвятительные ритуалы, что ни в коем случае не является показателем их непосредственной связи с Традицией. Куда бы ни пошли, мы встретим жалкий симулякр. Однако Эвола делал исключение, указывая на существование закрытых структур (например, групп посвящённых гностиков), не потерявших цепь преемственности.

7. Посвящённый становится посвящённым через «разрыв уровня», то, что Юлиус Эвола обозначил как la rottura del livello. Он имеет фундаментальное значение. Прошедший этот страшный и определяющий опыт, становится «дифференцированным», обособленным человеком, находящимся «над» бытийной сферой и царящими в ней человеческими законами и принципами (примером такого человека был Евгений Головин). Человек, переживший «опыт разрыва», строго говоря, перестаёт быть человеком.

8. Парадоксально, но только с исчезновением сакрального становится вероятным появление «победителя Бога и ничто». Радикальный Субъект заявляет о себе посредством постсакральной воли как «абсолютного утверждения своей собственной трансцендентности» и порождает невозможную реальность как манифестацию его Царства.

9. С появления Радикального Субъекта начинается эсхатологический гнозис, сведение совокупности циклов к точке Абсолютного Конца.

10. Философ Гейдар Джемаль придаёт фундаментальное значение  борьбе между бытием и сознанием. По его мнению, всё, что, так или иначе, поддерживает и формирует бытие как таковое, соотносится с сатаной, которому противостоит Новый Интеллектуал).  Проходя искус «пяти отречений» (от человека, от общества, как Тени сатаны, от власти, от бытия, от блага), он должен преодолеть, выбросить, говоря жёстче, убить человека как самостоятельную ценность.

11. В нынешнее время мы должны подвергнуть сомнению концепцию «политического солдата», безоговорочно принимаемую в двадцатом столетии. После 45-ого года мы имеем дело исключительно с симулякром политического солдата, лишаясь твёрдой опоры в сфере политического.

12. В эпоху Постмодерна речь должна идти уже не о политике, а о пост-политике и переходе от политической теологии Карла Шмитта к политической ангелологии Александра Дугина и его концепции «Ангелополис» (от греч. Polis – город-государство) или «Город Ангелов».

13. Пока бытие (равно как и «благо») не воспринимается оппозиционально сознанию, пока эта концепция не будет осознана как ложная и абсолютно анти-духовная, пока далёк приход к решающему теологическому антигуманизму, мы будем иметь дело с «человеком» как лишним придатком, «трупом», который мы волочем за собой вместо того, чтобы сбросить  в ближайшую канаву. Без этого акта освобождения невозможно служение чистому сознанию.

14. Но что служит чистому сознанию? И чем является само чистое сознание? Не упираются ли эти непростые вопросы в один не менее сложный, а именно: что есть Я?

15. В книге «Судьба бытия» Юрий Мамлеев пишет о религии внутренней реальности, называемой им Утризмом Я, объектом поклонения которой является само «Я» человека (с необходимым отличием «Я»-данного от «Я»-будущего, где первое – суть возможность, ступень, мост ко второму). Концепция «реальности» у Юрия Витальевича имеет отношение исключительно к единственному объекту поклонения и веры, то есть, к «Я», поэтому весь мир, всё, что не есть «Я» определяется как «существование несуществования».  

16. Как решает проблему реальности Гейдар Джемаль? Имеет ли реальность абсолютный статус? Отвечая утвердительно, мы неизбежно приходим к выводу об эфемерности Духа. Отрицание же будет означать, что Дух вечен и оппозиционен реальности, которая, вне всяких сомнений, не является абсолютной. Как пишет Гейдар Джемаль: «…сама позиция независимости духа от реальности уже указывает на то, что реальность не абсолютна». По Джемалю, дух абсолютен, реальность – релятивна.

17. Абсолют представляет собой Всецело Иное, никак не связанное с реальностью, погружённой в профанический сон.  Перед живыми существами встаёт следующий выбор: обыкновенное прекращение существования при условии дальнейшего растворения в стихии неопределённости бытия или обретение опыта «немотивированного ветра, как своей истинной причины», то есть освобождение от substantia и, разумеется, обретение подлинного бессмертия. Но, ни бессмертие, ни, тем более, естественная смерть, не имеют никакого отношения к пробужденности, как отмечает Гейдар Джемаль. Сама жизнь не заинтересована в перспективе пробуждения, тяготея к всё более глубокой форме гипноза, «майавического сна».

18. Латино-американский мистик Нимрод де Росарио указывает на причину невозможности пробуждения, что заключается в синхронизации внутренних движений микрокосма с движениями макрокосма (т.е. атомные, биологические и психофизиологические часы микрокосма строго синхронизированы с космическими часами, регулирующими движения сущего как универсальные закономерности разума), и единственным выходом является полная их десинхронизация  и тотальный разрыв с трансцендентным временем, в котором пребывает микрокосм.

19. Очевидно, что концептуальное осмысление «Реальности» и «Абсолютного» Гейдара Джемаля не тождественно осмыслению Юрия Мамлеева. Для второго реальность абсолютна, в то время как первый убеждён в её релятивности.

20. Человек должен найти точку оппозиции. Таковой точкой может стать Север, который традиционно связывают с идеей Центра, символом которого выступает Свастика, а также с идеей Света, однако мы встречаем противоположный взгляд в «Ориентации-Север» Гейдара Джемаля. Согласно философу, «Идея севера противоположна идее центра», ибо последний представляет «средоточие всех возможностей», тогда как север есть «полюс невозможного». Завершается книга неожиданным утверждением: «В небе севера отсутствует свет». Джемаль отвергает навигацию, для него не существует направления – путь к северу есть путь с закрытыми глазами.

21. Святой Максим Исповедник в «Недоуменных вопросах к Фалассию о Святом Писании» настаивает на «благом молчании» о доктрине апокатастасиса, поскольку толпа не способна постичь всей её глубины. Мы обращаемся к богословскому понятию «апокатастасис» (греч. άποκατάστασις — возвращение в прежнее состояние, восстановление) как к содержащему намёк на концепцию Радикального Субъекта; здесь и сейчас нас интересует «конечное спасение» гностического дьявола, которое «состоит в радикализации и трансцендентализации абсолютного зла, а не отказ от него, как от плода своих рук, лежащего во зле». Не можем ли мы допустить, что стоит говорить о явлении гностического дьявола, его «вочеловечивании» с целью возвращения к состоянию пред-падения, пред-проклятости? Не вступит ли сам сатана в «темницу» человеческой бренной плоти, чтобы сделать темноту ещё темнее, представ как «Абсолют зла» перед приходом Радикального Субъекта и его Царства, невозможной реальности?

22. Необходимо забыть о какой-либо реставрации сакрального и даже намёках на неё, - появление Радикального Субъекта возможно только при условии абсолютного исчезновения сакрального как оно есть. Сама постсакральная воля, пробуждающая Радикального Субъекта, возникает лишь там, где высохли все сакральные реки, и пустыня расширилась до размеров вселенной.