Алексей Андреев

бакалавр теологии (ПСТГУ)

Традиционализм как методологическая основа

религиоведческих и богословских исследований

В данном кратком докладе будет затронута одна из наиболее важных проблем науки, а именно – проблема научного метода. Собственно говоря, именно наличие четко разработанной, адекватной и корректной методологии исследования какого-либо объекта является показателем того, что мы имеем дело с научной дисциплиной.

В докладе будут рассмотрены две отрасли гуманитарного знания: религиоведение и теология (богословие). С самого зарождения европейской системы высшего образования, богословие было системообразующей дисциплиной всего универсума знаний. Таким образом, теология как наука имеет довольно длительную историю и обладает всеми признаками научной дисциплины: оригинальной методологией, объектом исследования и проч. В отличие от теологии, религиоведение является очень молодой дисциплиной. Говоря упрощенно, религиоведение как отдельная отрасль научного знания появляется в конце XIX в.

С конца XIX в. до нашего времени наука (в широком смысле этого слова) претерпела и претерпевает до сих пор фундаментальные изменения. Меняется сама парадигма научного знания: в конце XIX – начале XX вв. на смену классической парадигме научного знания приходит «неклассическая наука», а с середины XX в. под влиянием постмодернизма начинает разрабатываться «пост-неклассическая» парадигма научного исследования, которая должна будет заменить предшествующую модель.

В результате столь быстрой смены научных парадигм и религиоведение, и теология столкнулись с рядом серьезных проблем. Религиоведение, являясь очень молодой дисциплиной, не успела определиться ни с методом, ни с объектом, ни с целью своих исследований. В результате была накоплена масса различных фактов, не поддающихся никакому системному анализу и не представляющих высокой научной ценности. Теология, являясь наиболее консервативной дисциплиной, не смогла адекватно понять сущность фундаментальных научных перемен. В результате большинство современных богословских исследований не вызывают интереса в современной гуманитарной науке, поскольку они не отвечают современному состоянию науки, они могли быть актуальны в XVIII в., но не в XXI.

Таким образом, к настоящему моменту в религиоведении и теологии назрел серьезный методологический кризис. Если эти дисциплины не выйдут из него в течение самого ближайшего времени, их научный статус окажется под большим вопросом. Конечно, и религиоведы и богословы останутся, однако, будут ли их исследования котироваться в научном сообществе, или же они просто будут оригинальными писателями для узкой аудитории?

В качестве возможного выхода из сложившегося кризиса можно использовать методологию традиционализма как базис для религиоведческих и богословских исследований.

В данном докладе не имеет смысла подробно говорить о том, что представляет собой традиционализм как особый взгляд на мир, как особый метод постижения мира. Можно лишь сослаться на работы классиков традиционализма: Рене Генона (1886 – 1951) и Юлиуса Эволы (1898 – 1974).

Теперь обратимся к более детальному анализу религиоведения. Религиоведение начала и середины XX в. известно целой плеядой выдающихся ученых. Среди них – Рудольф Отто, Вильгельм Шмидт, Рафаэль Петтацциони, Жерар ван дер Леув. Всех этих религиоведов объединяют не столько широкий спектр научных интересов и глубина эрудиции, сколько наличие оригинального метода, благодаря которому они могли оперировать множеством различных фактов.

Например, Рудольф Отто (1879 – 1937) в своей монографии «Священное. Об иррациональном в идее Божественного и его связи с рациональным» (1917) анализирует религиозный опыт разных эпох, культур и людей как проявление единого сакрального начала. Он использует методологию феноменологии, применяя ее для анализа различных религиозных переживаний.

Вильгельм Шмидт (1868 – 1954) известен своей теорией прамонотеизма (Urmonotheismus). Исходя из этой системообразующей идеи, Шмидт рассматривал различные древние и современные политеистические религии. Результаты его колоссальной работы изложены в монографии «Происхождение идеи Бога» (1955).

Необходимо упомянуть еще одного знаменитого исследователя религии – Жоржа Дюмезиля (1898 – 1986). Он занимался исследованием индоевропейских религий. Все многообразие индоевропейских верований он рассматривал как различные варианты единой трехчастной модели. Согласно этой модели индоевропейское общество изначально делилось на три группы: жрецы, воины и земледельцы. Каждой социальной группе соответствовало одно из верховных божеств. Таким образом, пантеон индоевропейцев формировался вокруг трех различных по функции богов. В сжатом виде воззрения Дюмезиля изложены в монографии «Трехчастная идеология индоевропейцев» (1958).

Итак, первая половина XX в. была периодом расцвета религиоведения. Религиоведческие исследования имели не только высокую научную ценность, но также интересовали широкую общественность. Решающим фактором было наличие оригинальной методологии: религиоведы могли найти некий общий базис, некую парадигму религии, которая давала возможность системного анализа практически неограниченного количества частных фактов.

Однако со второй половине XX в. до наших дней религиоведение находится в глубоком методологическом кризисе. За последние 50 лет практически не выходило серьезных монографий, которые бы вызвали сильную реакцию в научном сообществе. Чаще всего религиоведы фокусируются либо на истории религиоведения, либо на анализе узкоспециальной темы, не обладающей высокой научной актуальностью. Мирча Элиаде (1907 – 1986) пишет об этом так: «Можно, конечно, ответить, что в наше время нет больше Макса Мюллера, Эндрю Ланга или Фрезера. … Современные историки религий отдают себе отчет в том, насколько непрочно и шатко слишком амбициозное обобщение. Но я сомневаюсь, что в какой-либо дисциплине творческий дух может отказаться от завершения своих чаяний по причине хрупкости и ненадежности результатов своих предшественников. … Не следует поддаваться парализующему ощущению огромности и необъятности задачи. Кроме того, следует освободиться от предрассудка, будто воистину подлинной формой научной работы оказывается “анализ”, равно как и от веры, что к “синтезу” или “обобщению” следует стремиться уже в зрелом возрасте. Нет такой науки, представители которой посвящали бы себя исключительно “анализу”, не выдвигая рабочей гипотезы или какого-нибудь “обобщения”. Человеческий разум не может функционировать таким фрагментарным образом, это отрицательно сказывается на его творческих возможностях»¹.

Очевидно, что современные религиоведческие исследования во многом уступают аналогичным работам начала прошлого столетия. Однако у наших современников есть большое преимущество, которым не обладали наши предшественники. Речь идет об открытии и разработке наиболее фундаментальной методологической программы традиционализма. Можно с уверенностью сказать, что методология, разработанная Рене Геноном для анализа Западной и Восточной цивилизаций, идеально применима для религиоведческих исследований. Интеграция данной методологии в религиоведение позволит этой науке выйти из длительного кризиса и вновь стать серьезной и уважаемой дисциплиной.

Генон считает характерной чертой Западных исследователей склонность к поверхностному взгляду на вещи без проникновения в их суть: «Это обычный недостаток для людей Запада, который приводит к странному беспорядку в мышлении»² (курсив мой – А.А.). Именно в этом беспорядочном и хаотичном мышлении корениться проблема общего методологического кризиса религиоведения (и вообще всей Западной науки). Но в отличие от современной пост-неклассической парадигмы, традиционализм предлагает четкую схему мышления, используя которую можно адекватно изучить религиозный мир человечества.

Традиционализм постулирует фундаментальное единство всех религиозных учений. Однако здесь не идет речь о некой видимости единства, Генон говорит об общем метафизическом принципе, который лежит в основе любой религии. Например, известная школа «Истории религии» (Religionsgeschichte) предлагает построить некую общую «морфологию религии», основываясь на таких данных, как дата почитания того или иного божества, некоторые схожие мифологические сюжеты, определенные сходства в изображении и проч. Даже не имея специального академического образования, можно сказать, что основываясь на таких второстепенных и малозначительных признаках, выявить какой-то глубинный религиозный базис просто невозможно. Генон называет такой метод «синкретическим», то есть состоящим из «элементов различной природы, которые не связаны друг с другом на основе единого фундаментального принципа, а собраны вместе чисто “внешним” способом»³. Смысловые узлы подобных гипотез «сами не только не имеют в своем содержании ничего традиционного, но, даже наоборот, берут свое начало из чисто современных и профанических по своему характеру концепций»⁴.

Генон предлагает ориентироваться не на случайные совпадения, а на неизменный принцип, согласно которому функционируют религии. Этот принцип он называет «метафизическим», и во многих своих работах показывает, что этот принцип намного более фундаментален, чем каждая конкретная религиозная система, что метафизика предшествует религии. В «Кризисе современного мира» он пишет: «Существует только одна единственная метафизика, равно как и одна единственная истина. Но все меняется, когда мы переходим в сферу приложений метафизических принципов: во всем, что касается науки (имеется в виду традиционная наука – А.А.), а также социальных институтов, мы находимся уже в мире множества и разнообразия форм. Эти различные формы выражения единой истины и составляют основу различных традиционных наук»⁵. В этом пассаже Генон говорит о «традиционных науках», в число которых в определенной форме включена и наука о религии, религиоведение.

Несмотря на столь широкую область применения, методологию Генона нельзя назвать простой абстракцией и упрощенчеством. Генон был не просто методологом и теоретиком, в первую очередь, он был практиком. Чтобы понять, как работает методология традиционализма с фактическим религиоведческим материалом, можно ознакомиться с такими работами Генона как «Царь мира» и «Символизм креста».

Итак, религиоведческие исследования должны фокусироваться на метафизических (в геноновском смысле) корнях религии. Концепция единой Примордиальной Традиции должна стать системообразующей не только для сравнительного религиоведения, но и для исследования морфологии религии.

Заканчивая разговор о религиоведении, следует также сказать о т.н. «практической пользе» науки. Здесь следует обратиться к монографии Эволы «Оседлать тигра». Эвола пишет: «Вся современная наука не имеет ничего общего с познанием; напротив, она основана на формальном отказе от познания в истинном смысле этого слова. Действительно, движущей силой современной науки является не идеал познания, но исключительно практическая потребность, можно даже сказать, что ею движет воля к власти, направленная не на вещи, а на природу»⁶. Эвола говорит о направленности человеческой воли к власти на природу. Однако, если мы говорим о религиоведении, то нужно человеческая воля к власти здесь направлена на Небо, на божественный мир. О том, что ждет того, кто посягнул властвовать на Небе красочно повествует Библия, об этом нет смысла говорить. Следует лишь отметить, что до тех пор, пока религиовед будет в своих исследованиях руководствоваться директивами правительства (как это происходит в США), не следует ждать от науки чего-то значимого. Исследователь религии должен руководствоваться чувством воли к Истине, чувством желания Божественного, только при такой установке возможен религиоведческий ренессанс.

Теперь следует обратиться к вопросу интеграции методологии традиционализма в богословские исследования.

Для рассмотрения этой проблемы следует обратиться к творчеству известного богослова XX в., Владимира Николаевича Лосского (1903 – 1958). Конечно, многие положения богословской системы Лосского по меньшей мере спорны и неоднозначны. Однако основа его богословских построений настолько близка идеям Рене Генона, что невольно возникает вопрос о том, насколько сам Лосский осознавал свою идейную близость к геноновскому традиционализму.

В своих работах Рене Генон пишет о «la Tradition», это французское слово восходит к латинскому глаголу «tradere». Владимир Лосский употребляет более привычный для православия термин «Предание», являющегося калькой греческого «parādosis»⁷. Несмотря на это терминологическое различие, Генон и Лосский говорят об одном метафизическом понятии.

Обратимся к статье Лосского «Предание и предания». В ней Владимир Николаевич пишет о двух измерениях Предания: вертикальном и горизонтальном. Горизонтальное измерение это различные церковные предания (с маленькой буквы): Священное Писание, творения Святых Отцов, догматические определения соборов, акты мученичества и проч. Эта горизонтальная ось Предания формируется в рамках исторических и социальных условий, оно неким образом изменяется в течение времени. Лосский отличает Предание «от “преданий” которые нужно отнести вместе со Священным Писанием и всем тем, что может служить внешним и óбразным выражением Истины, к той горизонтальной линии, на которой, ища определение Преданию, нашли мы одно только молчание. Итак, освобождая Предание от всего, что могло стать его проекцией в плане горизонтальном, чтобы дойти до предела нашего анализа, нам надо было войти в другое измерение»⁸. Это другое измерение – вертикальная ось, то есть Предание par excellence: оно вневременно, неизменно, независимо ни от каких человеческих условностей. Пересечение вертикальной и горизонтальной осей, образующее крест, является локусом бытия Церкви.

Однако те же самые рассуждения мы находим в монографии Генона «Символизм креста»: «Знак креста очень четко представляет способ, которым достигается совершенное единение состояний бытия, гармонично и согласованно иерархизированной в ходе интегрального раскрытия по двум направлениям “расширения” и “вознесения”. Действительно, это двойное раскрытие бытия может рассматриваться как осуществляющееся, с одной стороны, горизонтально, т.е. на неком уровне или ступени определенного существования, а с другой стороны, вертикально, т.е. в иерархическом соподчинении всех ступеней»⁹.

Начиная с XVIII в., богословские исследования фокусировались на «горизонтальной» плоскости: изучались Церковная история и догматика, рассматривалось развитие христианской письменности. В начале XVIII в. в теологических исследованиях все же еще чувствовался и «вертикальный» стрежень, который организовывал богословскую мысль, который связывал каждое частное историческое событие с вечным Божественным фактором. Однако с развитием «либеральной теологии» в Германии конца XIX в., богословы забывают о трансцендентном измерении своей науки, и полностью погружаются и историцизм, филологию и начетничество.

Современная постмодернистская пост-теология превратилось в скольжение по этой горизонтальной плоскости, в деконструкцию преданий. Однако обращение к методологической модели, разработанной Геноном и Лосским, позволит теологии выйти за состояния стагнации.

Теология должна вновь стать тео-центричной. Необходимо вновь найти то вневременное вертикальное измерение богословия, которое может структурировать все loci theologici в единую систему. Генон пишет об этой ситемообразующей функции: «Вертикальная ось … пересевает каждую горизонтальную плоскость в ее центре, т.е. в точке, где реализуется равновесие, в котором как раз и пребывает это проявление, или, другими словами, полная гармонизация всех определяющих элементов соответствующего состояния существа»¹⁰. Эта вертикальная ось и есть единое Церковное Предание, которое, в отличие от многих преданий не подвластно деконструкции, поскольку имеет нечеловеческую природу. Говоря словами Генона, Предание есть «само по себе не-действующее и не-проявленное, не затрагиваемое или изменяемое чем бы то ни было, и одновременно способное ко всякому действию и всякому проявлению именно потому, что оно вне всех действий и всех частных проявлений»¹¹.

В завершении следует отметить следующие вещи. Во-первых, методологическая программа, разработанная Рене Геноном и откорректированная и дополненная другими традиционалистами может быть интегрирована в современное религиоведение и богословие. Центральная идея единой примордиальной Традиции может стать системообразующей для этих наук. Вертикальное и горизонтальное проявление Традиции также должно получить статус методологической аксиомы.

У богословских исследований должен быть лишь один ориентир – эта вертикальная ось, напрямую связующая земные реалии с миром Божественного. Богословие, как комплекс различных дисциплин (догматика, библеистика, патрология…), должно преподаваться в каждом высшем учебном заведении, если мы хотим восстановить связь с Традицией и возродить традиционные науки. Поскольку для Европы путь к метафизике лежит только через религию, о чем мы можем прочесть и у Генона: «Западная традиция, начиная с распространения на Западе христианства, проявляется исключительно в форме религии»¹².

В отличие от богословия, религиоведение должно сфокусироваться на изучении различных «горизонтальных», частных проявлений единой Традиции. Сравнительное религиоведение сможет получить новую перспективу исследований, поскольку методология традиционализма не ориентирована на поверхностный анализ на первый взгляд схожих явлений. Совсем наоборот, метод Генона направлен на анализ наиболее базовых парадигм, согласно которым функционируют различные религии. Изучение этого единого религиозного принципа даст новый толчок к развитию сравнительного религиоведения и морфологии религии.

Итак, если богословие сосредоточит свои силы для исследования вертикальной оси Традиции, а религиоведение – для различных «горизонтальных» проявлений, то в этом случае можно будет ждать настоящее религиозное возрождение. Единственное, что для этого нужно – это более глубокий анализ методологии традиционализма и его фактическое применение в фундаментальных гуманитарных исследованиях.

Используемая литература

1. Генон Р. Кризис современного мира. М.: Эксмо, 2008.

2. Генон Р. Очерки о Традиции и метафизике. СПб.: Азбука-классика, 2010.

3. Генон Р. Символизм креста. М.: Беловодье, 2008.

4. Лосский В.Н. «Предание и предания» // Лосский В.Н. Боговидение. Минск: Харвест, 2007.

5. Эвола Ю. Оседлать тигра. СПб.: Владимир Даль, 2005.

6. Элиаде М. Ностальгия по истокам. М.: Институт общегуманитарных исследований, 2006.